Люди идут в тайгу. Без трудностей на первых порах было не обойтись

Оказалось, что написать об Усть-Илиме труднее, чем добраться до него. Садись в машину или самолёт – и считай вёрсты. А попробуйте из целого вороха событий, встреч, цифр и дат, лёгших в блокнот за три дня, выбрать самое интересное, значительное и втиснуть это в узкие строки петита. А из десятка героев выбрать одного, двух… Но попробую,

Эдучанка, Эдучанка…

Таинственное, гордое название, как имя девушки. От него веет ковыльной степью, песней жаворонка.

Однажды (давно это было) тунгус-охотник остановился на берегу звонкой, чистой речки, что вилась меж сосновых берегов. Заглянул вглубь её – чистые глаза любимой глянули ему в лицо. «Эдучанка!» – позвал он любовь свою. Эдучанка, Эдучанка… Эхо разнесло по тайге звонкое имя И стала с тех пор безымянная речка, впадающая в холодную Ангару, Эдучанкой.

А в октябре прошлого года снова пришли на её берега молодые охотники за жар-птицей, которую зовут Электроэнергия. Вбили на берегу реки первый колышек, раскинули первые палатки, и вырос здесь новый посёлок – Эдучанка.

Стучат топоры, новые трубы дымят в тайге. Теперь тут не просто палатка, а целая палаточная улица, свежие срубы желтеют на солнце Вместе с электропилами гудят стиральные машины, ведут свою вечную войну шахматные короли и королевы, а ребята, что забили первый колышек на берегу Эдучанки, мечтают о стадионе и клубе.

– Как же вы сумели целой бригадой добраться сюда?

– Так ведь, кто захочет, добьётся своего. До Наймушина дошли. И вот – здесь. Путь держали на Толстый Мыс, а осели тут. Немножко обидно, но понимаем, что Эдучанка сейчас важнее.

Не первый раз ребятам из бригады коммунистического труда Валентина Мальцева держать в руках топор. Не один дом отремонтировали они в Падуне. А вот здесь их топоры звенят веселее, и лица у ребят стали суровее и решительнее: дома строить – не ремонтировать. Понимать надо.

– Трудно? Трудно. Но ведь без этого не обойдёшься на первых порах. Трудно отвыкать оттого, что имели в Братске, так сами всё это создадим здесь Общежития строим, сами жить будем.

– Вот только бы нам газет почаще привозили, да комсомольских вожаков поэнергичнее, – Иван Тюрин, как и раньше, рассудителен и прям. – Двоих уже выбирали. Не выдержали, сбежали. Временные оказались люди. А здесь нужны такие, чтоб душой чувствовали важность дела.

Дело… Это главное в работе, когда человек понимает, что делает важное и нужное дело. Здесь, в Эдучанке, которая стоит на 170-ом километре трассы автомобильной дороги, будет база строительства последнего участка магистрали на Усть-Илим Там, где сейчас разместились временные склады, пилорамы и прорабки, встанут гаражи на 200 машин, десятки тракторов и бульдозеров, нефтебаза, склады на сотни километров строительных материалов. Отсюда уже двинулась в тайгу в сторону Невона бригада лесорубов Юрия Хойды. Пройдены первые километры просеки. Уже соединились в тайге механизированные бригады из Седаново и Эдучанки, замкнув трассу от Братска до Воробьёво – 180 километров.

Но всё это только начало большого пути на Усть-Илим.

Эдучанка, Эдучанка… Ты станешь началом новой жизни, новой песней не для одного строителя Усть-Илимской ГЭС.

Последняя стартовая

Мы прилетели в Воробьёво в обед Первый встречный сообщил нам координаты «командования» школа. Старая школа. Новая стоит высоко над деревней, на холме, сверкая на солнце жёлтыми тесовыми боками Новая жизнь пришла в это кондовое русское село с рубленными из лесин в обхват, почерневшими от времени домами, неприступными, как крепости, заплотами, солнечными бликами на окнах новой школы А старая вывеска так и осталась висеть на старом здании. И жители деревни по привычке и называют контору участка школой.

И здесь, в старой школе, спят вновь приехавшие и ещё не устроенные на ночлег, здесь оформляют документы, здесь требуют технику прибывшие на стройку механизаторы и недоумённо замолкают, узнав, что техники нет и придётся работать пилой и топором. Кое-кто в сердцах хлопает дверью – и был таков Большинство идёт на «любую работу». Здесь уже стучат костяшками бухгалтеры и нормировщики, и к ним идут с жалобами на неправильно закрытые наряды. Здесь, в старой школе, сталкиваются такие понятные и такие старые страсти - желание работать и желание подзаработать. Отсюда начинает крутиться механизм стройки.

Воробьёво – это последняя стартовая площадка перед Усть-Илимом. Здесь уже работает более 400 человек, сюда ежедневно приходит около 30 машин с грузами из Коршунихи и Братска. Здесь, на Правом берегу, создаётся перевалочная база, через которую пойдут грузы к створу летом, а в самом селе – механические и столярные мастерские, склады и стоянки машин. Всё это громко называется строительной площадкой. Здесь, в Воробьёво, начинается единственная сейчас автомобильная трасса на Усть-Илим по льду Ангары.

Ещё совсем недавно доходили до села только отголоски новых дел на Ангаре у Падуна. И молодёжь уходила на их зов, на стройки. Теперь Воробьёво, вся тайга вокруг заполнилась голосами молодых строителей, рокотом моторов и пил. Расступись, тайга, идёт советский человек!

Когда потушены огни

Засыпает село. Закрыты ставнями окна. Кое-где сонным голосом взвоет на луну собака. Не спит старая школа. Здесь работают до отбоя – в час ночи гаснет свет.

Здесь мои старые знакомые из Братска С Валентином Поповым, кажется, совсем недавно встречались мы в Управлении строительства в Падуне. Теперь он – старший инженер по нормированию. Конец месяца – горячее время. Наряды, наряды…

Здесь же, в школе, повстречались мы и с Юрием Антоновичем Гилисом. В летнем комбинезоне он кажется таёжным великаном. Сколько лет, сколько зим? Давно ли мы вместе ходили по крупнопанельному дому, хозяйству прораба из УСГС. Теперь этот руководитель прогрессивного домостроения строит палатки на Толстом Мысе начальник участка. Всё также медлителен и мягок в движениях, только, кажется, улыбаться стал чаще.

В кабинете у начальника управления, Ивана Антоновича Копытова, подводятся итоги дня. Как тут уснёшь, если снова не хватает машин, даже для перевозки людей. На Эдучанке – один двигатель на две пилорамы, приходится поочерёдно переключать то одну, то другую А тут вдруг выяснилось, что из Братска кирпич идёт по неправильно оформленным накладным - вместо 1000-1600 штук, указанных в документах, в кузовах оказывается 475-916. Всё это из-за халатности грузоотправителя в Братске, Снабженцы, пообещав забросить на Толстый Мыс всяческих продуктов, завезли муку низшего сорта, мясо без цены, мыло по завышенной цене.

Какие сюрпризы преподнесёт ещё Толстый Мыс?

Строители Невона ждут открытия ледовой дороги. На Невон позарез нужны сотни кубометров стройматериалов, механизмы. Гилис торопливо на клочке бумаги набрасывает список самого необходимого: пилорамы, картон и сухая штукатурка, провод, оконные блоки. Ого! Набирается столько, что и за месяц не увезёшь, а на несколько машин и не погрузишь. Но всё надо, надо, люди на Невоне сидят почти без дела. Без механизмов, как без рук.

И снова, в который раз, переписывается список: это-срочно, это подождёт.

И снова, и снова в школу идут люди. Кто с вопросом о жилье, кто о работе. А кто просто на огонёк. Спит старое Воробьёво, не спит старая школа.

Ялта – Усть-Илим

А утром у меня была любопытная встреча – Зинаида Петровна, куда прикажете ехать? – Зиночка, сейчас заправляюсь и еду на трассу. Вас подвезти? – Товарищ начальник, где грузиться? Вот направление Высокая девушка в меховой куртке и меховой шапке, из-под которой глядят строгие глаза, распоряжается на промплощадке Она то появляется в столярной мастерской, то у заправки, то убеждает строптивого шофёра, что он должен ехать на участок, так как там труднее всего и не хватает материалов, садится в машину и едет сама на трассу. Это старший диспетчер управления Зинаида Петровна Грозникова. Зиночка. Ей ещё, наверное, непривычно носить валенки и меховую куртку, ещё не привыкла она к женской спецовке и поверх лыжных брюк у неё юбка. Ещё, наверное, по ночам, после целого дня беготни по объектам, споров и убеждений ей снится синее море и тёплые горы Крыма.

«Ты, Зиночка, у нас героиня. То, что мы узнаём только по кинокартинам, ты видишь собственными глазами Все знакомые так и не могут понять, как ты решилась уехать из Ялты», – пишут её подружки.

– Как решилась? – Зинаида Петровна счастливо смеётся, - надоело работать секретаршей. Кругом столько дел, а я бумажки подшиваю. Вот и сказала себе, что хочу работать на производстве, где труднее И вот я в Сибири Приехала в Братск, посмотрела, всё там уже готово, и вот я здесь. Работала на пилораме.

– Как я стала старшим диспетчером? – очень тихо договаривает, – так ведь я коммунист, больше тогда некому было.

Мы стоим в центре промплощадки. Отсюда нам видно, как уходят в рейсы автомашины. Грузятся прицепы. Площадка пустеет. Над холодными сопками встаёт розовое солнце. И снег, и заиндевелые сосны становятся розовыми.

– Знаете, никогда у меня ещё не был так переполнен и интересен каждый день, – Зинаида Петровна улыбается солнцу. – Очень хорошо у вас здесь. – И поправляется: «У нас».

Зинаида Петровна с попутной машиной уезжает на Эдучанку, Я ещё некоторое время слежу, как уходят с промплощадки последние машины, потом иду в контору - через час мы ПО ледовой дороге отправляемся к Толстому Мысу.