Черта безопасности

История 29-летней давности, о которой в городе знали немногие, местные СМИ про такое не сообщали.

1989 год. Предприятие «Илимсклес» организовало летний детский оздоровительный лагерь, базировавшийся в Абхазии, недалеко от Гагры, примерно в часе езды от российско-абхазской границы. Сто детей и персонал – вожатые, педагоги, работники кухни и другие– все устьилимцы. Планировалось работать три сезона, но в конце первого произошли события, которых никто не ожидал. Начался грузино-абхазский конфликт.

Директором лагеря был бывший замполит городского УВД Николай Петрович Грищук. Он построил утром весь лагерь на линейку и кратко объяснил ситуацию – внутренние проблемы страны. Через три дня лагерь снимается и уезжает в Усть-Илимск, а эти три дня нужно жить безвылазно в лагере. Грищук мелом прочертил на асфальте черту и сказал: «Никому за эту черту переступать нельзя. Ни-и-ко-му!»

Нам было понятно, поскольку эта черта была границей безопасности. Школа, в которой базировался лагерь, стояла у дороги, отгороженная от неё небольшим садом, и нам вместе с детьми нельзя было показываться туда, где проходила единственная автотрасса, в совсем старые времена бывшая военно-грузинская дорога. Нельзя было привлекать внимание.

Но любопытство сильнее страха наказания, и я потихоньку от всех всё-таки сходила к дороге. В маленькой сторожке напротив школы был своеобразный блокпост – в нем находились абхазы, вооружённые огромными дубинами, по дороге через Бзыбь ездила чёрная «Волга», полная мужчин, тоже вооружённых дубинами, а у одного в руках – автомат Калашникова, это сильно впечатлило. Но серьёзность происходящего в полной мере не доходила – это был первый в СССР конфликт, и всё казалось нереальным, даже огромные дубины, которые в действительности были оружием.

Трое суток… Дело в том, что через три дня мы должны были вывезти первую смену, доставить ребят в аэропорт Адлера, посадить в самолет и тут же принять новую смену – 100 человек и этими же автобусами привезти детей в лагерь. Автобусы предприятие «Илимсклес» пригнало в Абхазию свои, и транспортом лагерь был обеспечен хорошо. Раньше детей вывезти было невозможно из-за проблемы с билетами на самолёт. Они были куплены заранее, а сто человек разместить на трое суток в Сочи тоже было нереальным.

От директора лагеря был приказ, и мы его выполняли, беспрестанно занимали детей. С наступлением сумерек не включали в школе свет, даже по коридорам ходили впотёмках. Вожатые и педагоги спали в одежде, а детей предупредили – если что, нельзя подходить к окнам, а прятаться нужно за толстые кирпичные стены школы. «Если что» означало – если начнут стрелять по окнам. Сейчас пишу это, и кажется бредом – что это пришлось говорить детям в советское время в Советском Союзе.

Кажется, что нашему, второму отряду, было труднее всех. Дети 11-12 лет самый шкодливый и неуправляемый возраст, особенно за мальчишками нужен глаз да глаз. Вообще-то мы с ними ладили хорошо. В обычные дни с утра и после обеда возили детей на море на Пицундинский пляж или устраивали им мероприятия на стадионе. Но удерживать их в помещении, как в те последние три дня...

Однажды, после обеда зашла к мальчишкам в комнату и обнаружила, что их нет, исчезли, пока была в столовой. Куда делись? Пошла искать. Обошла всю школу, проверила все уголки, куда могли от скуки спрятаться пацаны. Глянула на огромное дерево у стадиона, они любили на него залазить, садиться на толстенные ветки, прятаться в листве и играть в казаки-разбойники. Там их тоже не было. Пару раз подошла к черте безопасности и потом все-таки решилась перешагнуть, думаю, выйду к воротам, спрошу у местных, куда в пределах этой школы могли спрятаться дети. И что я увидела? Сидят наши мальчишки на блокпосту, рядом со взрослыми и у каждого на плече по самодельной дубине. Где только толстые ветки нашли, чтобы их сделать? «Второй отряд, что вы здесь делаете?» - поинтересовалась я. Один, самый вредный и шкодливый мальчишка объясняет: «Если на нас нападут, то мы будем школу защищать». «Если на нас нападут, вы будете в палатах сидеть, а защищать вас будут взрослые. Дубины сложили – и в корпус!» – скомандовала я.

Приказ вожатский они выполнили, но наполовину – так и пошли в школу грудью вперед, с дубинами на плече. Иду за мальчишками и думаю: «Только бы Николай Петрович на крыльцо не вышел, только бы Николай Петрович на крыльцо не вышел…». Николай Петрович на крыльцо не вышел, но зато вышла наша педагог Валентина Николаевна Герасименко. Она уникальный педагог, очень любит детей, понимает их, всю себя отдает работе с ними. Но, работая в паре со мной, Валентина Николаевна была вынуждена взять на себя роль «злой тёти», потому что я в строгости детей держать не могу.

Валентина Николаевна вышла на крыльцо подышать воздухом и вдруг видит наш боевой вооружённый отряд: «Второй отряд стоо-о-ять!» Мы все-руки по швам, даже самые дерзкие встали. «Это что?!!» - показывает на дубину. «Дубины на землю!!! Марш в корпус!»

Весёлая была история. Только подоплёка у неё далеко не радостная и не детская.

Год назад напомнила эту историю Николаю Петровичу. Когда всё началось, к нему пришёл директор школы, абхаз, сказал: «Мы лагерь в обиду не дадим, охранять будем», и так появился блокпост, где мужчины посёлка сменяя друг друга, дежурили сутками.

А в Усть-Илимске в это время уже сидели на чемоданах сто ребятишек, готовых к заезду на второй сезон. Председателем профкома тогда работал Александр Николаевич Жильцов. Идея создания лагеря была его. И когда из Бзыби позвонил Грищук, Александр Николаевич не сразу и понял о чём речь: «Как сворачивать лагерь? Мы же уже на чемоданах сидим. Подожди. Может, утрясется всё». «Не утрясётся. Серьёзно всё», – Грищук протянул трубку телефона к окну, за которым в это время раздались реальные выстрелы.

Дальше думали только об одном, как вывезти детей живыми и невредимыми. В Усть-Илимске чемоданы распаковали, билеты на самолет сдали. А в Бзыби в день отъезда автобусы с детьми взяли под охрану два БТР – абхазы постарались, слово сдержали и так под защитой доставили ребятишек к границе.

Директор остался в Бзыби консервировать лагерь. Конфликт не останавливался, каждую ночь происходили тяжёлые события, иногда со стрельбой. Автобусное сообщение не работало, радио и телевизор молчали. И только однажды в час вечерних новостей в телевизионном сюжете рассказали о ситуации и крупным планом показали выложенное на земле конфискованное оружие. В этот момент стало ясно, что это всё всерьёз, всё реально. И стало спокойно оттого, что усть-илимские дети уже дома.

«Илимсклес» законсервировал лагерь в Абхазии и на следующий год перевёл его в Сочи. А для ребятишек это было просто приключение, сути которого многие, наверное, и не поняли и самое грустное для них – то, что в последние три дня смены не удалось купаться в Черном море.